Часть 7.
Тема женщины пронизывает буквально все художественные произведения XVIII века. Эту эпоху называют классическим веком женщины или же галантным веком. Аббат Прево, например, в «Истории одной гречанки» так говорит об отношении к женщине в современном ему европейском мире: «…мы относимся к женщинам скорее как к королевам, чем как к рабыням, безраздельно посвящаем им жизнь и просим за это только ласки, нежности и добронравия…».
Братья Гонкуры в своей знаменитой работе "Женщина в XVIII веке" так писали об этом времени: "В эпоху между 1700 и 1789 гг. женщина не только единственная в своем роде пружина, которая все приводит в движение. Она кажется силой высшего порядка, королевой в области мысли. Она – идея, поставленная на вершине общества, к которой обращены все взоры и устремлены все сердца. Она – идол, перед которым люди склоняют колена, икона, на которую молятся. На женщину обращены все иллюзии и молитвы, все мечты и экстазы религии. Женщина производит то, что обычно производит религия: она заполняет умы и сердца. В эпоху, когда царили Людовик XV и Вольтер, в век безверия, она заменяет собою небо. Все спешат выразить ей свое умиление, вознести ее до небес. Творимое в честь ее идолопоклонство поднимает ее высоко над землей. Нет ни одного писателя, которого она не поработила бы, ни одного пера, которое не снабжало бы ее крыльями... Проза и стихи, кисть, резец и лира создают из нее, ей же на радость, божество, и женщина становится, в конце концов, для XVIII века не только богиней счастья, наслаждения и любви, но и истинно поэтическим, истинно священным существом, целью всех душевных порывов, идеалом человечества, воплощенным в человеческой форме".
Идеал галантного века – Венера, создание хрупкое и утонченное, одетое в кружева и полупрозрачные ткани пастельных тонов, с маленькой ножкой, мало пригодной для ходьбы, с изящной рукой. Она приспособлена только для одного – для наслаждения и любви. Мужчина тоже теряет свое воинственное обличье, и вместо Марса образцом для подражания становится хрупкий пастушок, такой же изящный, как и его спутница. 
Его черты можно найти и в кавалерах с полотен Ватто или Ланкре, в селянах Патера или Буше, он элегантен, даже фатоват, остроумен и интеллектуален, он рыцарь, но без поэзии, влюбленный, но без страсти, он чувствителен, но не сентиментален. Олимпийские подвиги и страсти сменяются аркадской идиллией; мужчина все реже носит шпагу; дуэли кончаются легкими царапинами и почти символической кровью.
Образ любви пастушка и пастушки проникает и в отношения между мужчиной и женщиной, которые становятся более утонченными и изысканными. Пастушеская игра - любимая тема в драматическом театре, балете, опере, в настенных росписях и гобеленах. Комната жены регента в Пале-Рояле, например, имела росписи на тему "Дафнис и Хлоя": "Искусство, природа и любовь составляли мистический зеленый рай юности, радости и чувственности".Одним из определяющих для культуры рококо является также понятие «галантности».
Слово «галантность» в эту эпоху (galanterie) обозначает не только особо изысканные формы общения дамы и кавалера, оно имеет гораздо более широкое значение. Галантность – это особый образ жизни, особая культура определенных слоев населения (аристократии, творческой интеллигенции, отчасти богатейших представителей буржуазии), также отличающаяся утонченностью, изысканностью, рафинированностью, в чем-то даже идеальная и недостижимая для большинства людей.Все явления культуры и искусства в эпоху рококо сходятся в одной точке – в салоне, который становится основной культурной формой. Все остальное лишь в той или иной степени дополняет его: живопись и музыка создают атмосферу, театральные новинки служат поводом для дискуссий, так же как и новые книги или политические и светские новости, а танцы и игры оказываются способом общения.
Конечно, утверждение, что художники, литераторы, музыканты первой половины XVIII века лишь создавали фон для светских собраний, будет не совсем верным. Однако если согласиться с тем, что наиболее ярким и цельным проявлением рококо явилась салонная культура, то можно говорить, что именно людям творчества принадлежит основная роль в создании мифа, определившего суть этой салонной культуры: мифа об острове Цитера.Людей этой эпохи не отличала исключительная рафинированность пристрастий и образа жизни, их шутки, похождения, любовные истории, описанные, например, у Аиссе или в дневнике Барбье, порой кажутся слишком грубыми и вызывающими. Например, шутка, которую сыграли несколько неизвестных молодых людей со знаменитым хирургом Изе, похитив его и заставив пустить кровь человеку в белом, похожему на привидение, или история с каноником Пети де Монтампюи, явившемся в театр переодетым в женское платье.
К тому же простота нравов, иногда доходящая до распущенности, фривольность отношений во времена регента Филиппа Орлеанского и Людовика XV стали в определенной степени нарицательными.
И в то же время люди эпохи рококо способны испытывать и описывать тончайшие движения души, причем это кажется настолько обычным и естественным, что становится предметом обсуждения в частной переписке.
Эти переживания, мельчайшие нюансы эмоций тоже являются одной из составляющих мифа о Цитере, которую каждый из людей рококо ищет и одновременно создает вокруг себя сам. Они очень хорошо соотносятся с тонкими переливами красок в картинах Ватто и звенящими струнами лютни или клавесина, звуки которых сливаются в прелестные изысканные мелодии. Атмосфера отелей тоже способствует созданию Цитеры в реальном мире, причем не только своим особым оформлением комнат, но и созданием садов вокруг особняков, и даже тем стилем общения и кругом интересов, который был присущ людям рококо.
Салоны в частных особняках оформляются так, чтобы свет играл и переливался в хрустальных подвесках люстр и жирандолей, отражался в зеркалах и создавал ту самую, прихотливую, изменчивую и необычайно приятную атмосферу, куда так хорошо вписывались мягкая и удобная мебель, тонкие позолоченные детали, обрамляющие панели и зеркала, и изящные живописные панно и десюдепорты. Художники создают в своих произведениях идеальную среду, которая органически перетекает из их картин, панно, десюдепортов в атмосферу салонов и будуаров. Там все должно было искриться, переливаться, блестеть, как беспорядочный разговор, как шампанское, излюбленный напиток салонов, как улыбки дам и томные взгляды кавалеров.Основная задача искусства в первой половине XVIII века применительно к салону заключалась в создании настроения, а салон оказался наиболее гармоничной формой человеческого существования в эту эпоху. Однако не следует забывать, что рококо было культурной средой не слишком обширного круга людей, куда входила высшая аристократия, дворянство, крупная буржуазия и, собственно, создатели стиля, "творческая интеллигенция": артисты, литераторы, музыканты и, в меньшей степени, художники и архитекторы. Но именно они были более всего склонны к чувственному мировосприятию, принесенному в жизнь рокайльной культурой.