РОЗЫСК О НЕВИННОУБИЕННОМ ЦАРЕВИЧЕ ДИМИТРИИЧасть 3.
Композиция нестеровского «Дмитрия-царевича убиенного» практически точно совпадает с композицией храмовой иконы из угличского храма Димитрия-царевича «на крови». В принципе, конечно, все иконы с изображением Димитрия композиционно соответствуют установленному канону, но разворот корпуса царевича все-таки варьируется от почти фронтального до трехчетвертного. В храмовой
иконе разворот – терхчетвертной, так же, как и у Нестерова. Сходным является и традиция изображать царевича в рост, одетым в богатое «царское» платье. Нестеров, разумеется, в соответствии с художественными традициями исторической живописи своего времени одел героя в исторически точно реконструированный костюм. Также в иконах и картине совпадает размещение лика Господа, который появляется в левом верхнем углу композиции.
Принципиальной разницей является положение рук у царевича на иконах и на нестеровском холсте. У Нестерова руки мальчика сложены на груди в жесте покорности и полного принятия своей дальнейшей судьбы. На иконах руки царевича, как правило, согнуты в локтях илди подняты от локты вверх, в них могут быть вложены тростниковая ветвь – символ мученичества, нож – орудие убийства (святые и на иконах, и в западной живописной традиции часто держат в руках орудия своего мученичества), а также – крест с косым изножием. Кроме того большинство икон с изображением Димитрия, как правило, содержат сцены, рассказывающие о смерти царевича. Нестеров же окружил своего героя идиллическим русским пейзажем, типичным для его творчества. Впрочем, очевидно, что в данном случае художник использовал наброски, сделанные во время поездки в Углич.У Димитрия на иконах строгое и даже суровое выражение лица, что соответствует общим принципам изображение святых на иконах. У Нестерова мальчик улыбается кроткой и блаженной улыбкой человека, узнавшего свою судьбу, и готового ее принять. Димитрий у Нестерова полностью смирился с уготованным ему жребием.
Конечно, это только концепция художника, которая имеет право на существования, как и любая творческая концепция, подчас превосходящая по уровню воспринимаемой достоверности реальное
развитие событий.Подлинные обстоятельства смерти царевича Димитрия, которые восстанавливаются по источникам, доступным нам сегодня, говорят совершенно об ином образе мыслей ребенка. Несмотря на болезнь, мальчик любил типично мальчишеские развлечения, и смерть настигла его во время игры «в ножички», правила которой, вероятно не менялись до настоящего времени. А за несколько дней до рокового дня, Дмитрий развлекался игрой «в
свайку», метая в кольцо заостренный металлический штырь. Тогда у него тоже случился приступ эпилепсии, но его смогли спасти, хотя он и покололся этой пресловутой свайкой.Но, тем не менее, и в 20 веке, художники, развивающие тему убийства царевича Димитрия продолжают ориентироваться на канонической вариант со злодейским умерщвлением ребенка. При этом советская историческая наука однозначно склонялась к идее с гибелью ребенка от несчастного случая, который позднее различные политические силы внутри страны и вне ее постарались использовать в своих целях. Между прочим, на тот момент времени смерть Димитрия была
Борису Годунову категорически не выгодна. Федор Иоаннович занимал достаточно прочное положение на троне и был номинальным властителем страны, а Борис при этом обладал всей реальной полнотой власти. В сущности, в тот момент в России сложилось некое подобие конституционной монархии. Умный политик вряд ли окажется настолько одержимым честолюбцем, чтобы требовать для себя еще и видимых властных атрибутов вроде трона, скипетра и державы. Но, тем не менее, 
похоже, никогда и никому не удастся убедить обывателя, что Борис Годунов не организовывал убийство царевича Димитрия.Несколько работ этой теме посвятил Илья Глазунов. У него есть два полотна с одинаковым названием «Легенда о царевиче Дмитрии», обе написанные в 1967 году. Первая является
собственностью семьи художника, вторая находится в его галерее на Волхонке. Оба полотна перегружены различной символикой, смысл которой также заключается в том, чтобы иносказательно изобразить всю ту же классическую концепцию убийства ребенка жестокой и беспощадной властью.21 век в этом смысле также не принес ничего нового, даже произошел некоторый откат к художественным принципам допередвижнической эпохи, когда художники исторического жанра в своих полотнах просто создавали иллюстрации к известным историческим сюжетам. Даже одиозно-прямолинейная трактовка сюжета Глазуновым кажется на их фоне верхом философской мысли.
Павел Плешаков. Убиение царевича Сергей Блинков. Царевич
Дмитрия в Угличе. 1860-е гг. Дмитрий. 2007
А тайна смерти царевича Димитрия так и остается тайной. Интересно, если бы он выжил и стал царем, чем бы все это кончилось для нашей страны?