БЕЗУМИЕ ПАВЛА ФЕДОТОВАЕсли Александра Иванова современники считали всего лишь человеком со странностями, то сумасшествие Павла Федотова было подтверждено официально. Для его не очень близких знакомых, которые не были посвящены в подробности его личной жизни, известие о том, что Федотов сошел с ума и помещен в психиатрическую клинику, явилось громом среди ясного неба. Художник слыл человеком вполне нормальным, даже позитивным, как мы сейчас бы о нем сказали. Обычно он был вполне общителен, оптимистичен, несмотря на все свои жизненные трудности, и никаких чрезмерных странностей за ним никто не замечал.
Но на самом деле состояние здоровья художника и, особенно, его психического здоровья, в последние годы его жизни вовсе не было так безоблачно, как могло бы показаться.
Началось все, вероятно, с финансовых неурядиц. Федотов родился в небогатой семье отставного
военного, который выйдя в отставку, служил секретарем управы благочиния. После окончания кадетского училища в 1833 году будущий художник 10 лет прослужил в Финляндском полку, получая небольшое офицерское жалование, а в отставку вышел с ежегодной пенсией в 100 рублей. Причем, постоянно проживая в Петербурге, половину средств он отсылал своей семье в Москву.
Известно, что в 1850 году Федотов ездил в Москву на какие-то семейно-финансовые разборки. Но, несмотря на проблемы, эта поездка оказалась для него удачной в творческом плане, поскольку его картины тогда же были показаны сначала в доме у поэтессы Евдокии Ростопчиной, а затем произвели фурор на выставке Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В том же году Николай I своим личным указом увеличил ему пенсию уже как художнику.Но, вероятно, мелкие житейские неурядицы, стресс, как сказали бы мы сейчас, серьезно сказался на его здоровье. Как раз в то время Федотов начал очень часто простужаться, и болел месяцами, хотя прежде излечивался от простуды за пару дней. Понятно, что у него начались какие-то проблемы с иммунитетом на фоне общего нервного истощения. Вообще-то еще в молодости у Федотова периодически случались сильнейшие головные боли, к которым присоединялись боли в глазах, бессонница и нервные расстройства (как это называлось в те времена).
Радикально поправить финансовое положение Федотову так и не удалось. Он пытался организовать литографирование своих самых удачных картин для продажи, но денег на проект найти не смог. В тот момент ему даже пришлось продать свою самую любимую картину, «Сватовство майора», всего за 1000 рублей.
Примерно в то же время у него сложилась очередная странная ситуация и в личной жизни. Известно, что Федотов никогда не был женат, но пережил три страстные влюбленности, которые не кончились ничем серьезным. В 1837 году, когда он еще служил в армии, в свой отпуск он приехал погостить у родных в Москву. Тогда он неожиданно влюбился в Екатерину Головачеву, девушку, с которой был знаком с детства. Пламенные признания и регулярные свидания постепенно сошли на нет, роман вяло тянулся еще два года, пока не закончился сам собой. Еще через десять лет такая же история произошла у Федотова с
сестрой его коллеги по художественному цеху Еленой Бейдеман.А в 1850 году история оказалась гораздо более интересной. Федотов признался в любви Юлии Тарновской, а потом точно также перевел роман в вяло текущие отношения, постепенно стремящиеся к естественному финалу. Но Юлия оказалась не только красавицей, но и одной из первых русских эмансипированных дам. Она решила взять дело в свои руки, и сама сделала предложение Федотову (может, в подражание пушкинской Татьяне). Федотов поступил в определенном смысле по-хамски. Он решительно отказал девушке, а потом еще и добавил, что на две любви, «к жене и к искусству», его не хватит. Это объяснение произошло в конце 1851 года. Конечно, ничего ненормального в таких отношениях нет, но, надо полагать, все эти любовные страсти также весьма изматывали художника, который давно уже был далеко не в лучшей форме
И вот весной 1852 года многие из знакомых Павла Федотова стали уже откровенно замечать
определенные причуды в его поведении. До этого момента за ним признавали лишь некоторую оригинальность в суждениях и поступках, что для художника казалось вполне обычным делом. Но постепенно художник практически перестал видеться с друзьями и из общительного, разговорчивого человека превратился в мрачного молчаливого меланхолика. Федотов и сам говорил о дурных предчувствиях, которые его одолевают, и о непонятных страхах. А потом начались откровенные странности в поведении. Художник, который всегда был на мели, мог бродить по улице и дарить людям ассигнации, или он заказывал для себя гроб и примерял его, ложась внутрь. И тут же он заходил в несколько домов и сватался, а потом знакомые встречали его в окрестных магазинах, где он покупал какие-то вещи для своей воображаемой свадьбы и разглагольствовал о «неземном счастье и блаженстве».
Его приятель Лебедев, встретив Федотова в мае 1852 года, был поражен его худобой и задумчивостью, но еще больше его поразило странное стихотворение «Слон и Попугай», которое Федотов назвал басней, и в которой мысли автора путались самым невообразимым образом, демонстрируя полное отсутствие логики в тексте. А ведь раньше Федотов проявлял свой талант и в стихосложении. Его перу, например, принадлежит так называемая «Рацея», стихотворное описание его собственной картины «Сватовство майора», оригинально стилизованное под народную речь балаганного зазывалы.Потом Федотовн на время пропал, и его нашли в совершенно плачевном состоянии в Царском Селе. Молчаливость последних месяцев сменилась чрезмерной говорливостью, причем в основном в этих бессвязных речах он разглагольствовал о собственном величии и о своей высокой миссии в этом мире. А потом, кто-то наконец догадался отправить Федотова к врачу, и у художника диагностировали прогрессивный паралич.
Федотова сначала отправили в «Частное заведение для страждущих душевными болезнями» венского профессора Лейдесдорфа, которое находилось в Петербурге около Таврического сада. Через два месяца там его навестили его друзья Лев Жемчужников и Александр Бейдеман (брат несостоявшейся невесты №2). Они сделали несколько зарисовок больного Федотова и оставили воспоминания об этом визите. По их словам художник постоянно пребывал во власти устрашающих галлюцинаций, а иногда «…воображал себя богачом, скликал вокруг себя любимых особ, говорил о том, что нужно превратить Васильевский остров в древние Афины, столицу художеств и веселия, 
наполненную мраморными дворцами, садами, статуями, храмами, пантеонами…»Позднее, в сентябре 1852 Федотова перевели в больницу «Всех скорбящих» на Петергофской дороге. Туда друзей к нему уже не пускали, утверждая, что пациент «…в бешенстве кричит и буйствует, и находится в состоянии безнадежном».
Федотов провел в психиатрических лечебницах около полугода, а затем умер от плеврита, которым заболел из-за плохого ухода. В последние дни своей жизни он, видимо, все же пришел в себя, поскольку попросил позвать друзей, чтобы попрощаться с ними, обнял своего денщика, который постоянно был при нем, прочел письмо отца и попросил позвать священника, чтобы причаститься перед смертью.
Современные психиатры, поставившие художнику однозначный диагноз – шизофрения, предполагают, что если бы он не умер от соматического заболевания, у него были бы все шансы получить стойкую ремиссию и еще несколько лет полноценно заниматься творчеством. Его последняя картина «Игроки» (1852) с ее несколько необычной инфернальной атмосферой однозначно об этом свидетельствует.Между прочим, центральная фигура этого полотна –
Проигравший, с искаженным лицом, оскаленным ртом, в углу которого повисла недокуренная сигара, кажущийся совершенно помешанным после карточного проигрыша, - это автопортрет самого Федотова. Возможно, он осознавал, что именно с ним происходит, как смог зафиксировал это на картине, но медицина в то время ничем помочь ему не могла.