БЕЗУМИЕ МИХАИЛА ВРУБЕЛЯЧасть 1:https://nikonova-alina.livejournal.com/160530.html
Часть 2.
По-настоящему свой путь в искусстве Врубель начал прокладывать с середины 1880-х годов. В 1884 году он оставил Академию, вероятно сочтя, что все, что можно было получить от академического обучения, он уже получил, и отправился в Киев. Его педагог, Павел Чистяков, порекомендовал его известному искусствоведу Адриану Прахову для работы над реставрацией росписей
Кирилловской церкви.Врубель изучал в Киеве византийскую иконопись, мозаику и стенопись, работал не только в Кирилловском, но позднее и во Владимирском соборе, пытался каким-то образом осовременить византийскую эстетику, соединив ее со стилистикой венецианской живописи эпохи Возрождения, которой он увлекся, побывав немногим ранее в Италии. Все это дало мощный толчок его дальнейшим творческим поискам. Но, возможно, что эта напряженная работа послужила также и причиной резкого ухудшения его самочувствия. Тот же Прахов в своих воспоминаниях писал:
«В то время, когда Врубель жил в Киеве, он довольно часто страдал приступами сильнейшей мигрени. Случалось, что приходил к нам днем или вечером как будто совершенно здоровый, а через несколько минут менялся в лице и просил дать ему таз с горячей водой, в который погружал кисти обеих рук. В таких случаях ставили специально для него самовар, он сам наливал из него воду в таз и, почти не дожидаясь, когда остынет, опускал в нее руки, прося подливать из крана, чтобы вода была еще горячее. Потом принимал огромную дозу фенацетина. Обычно после этой лечебной процедуры его укладывали на диван в гостиной, где оставляли одного спокойно лежать до обеда, если приходил днем».Как видно из этого отрывка, Врубель спасался от мигрени вполне традиционными, практически народными способами. Болезнь эта, конечно, доставляет существенные страдания, но вряд ли может повлиять на психику. Но у Врубеля были и другие проблемы, связанные с его творческим напряжением,
«…Последний год его <Врубеля> пребывания в Киеве был плодотворным и важным по новым его достижениям в искусстве. Но, как и прежде, одновременно с расцветом творческих сил и как будто оттого еще напряженное и ярче проявлялось в нем тогда влечение к вину и чувственному разгулу, которое он в шутку называл своим «гомеризмом»».
Многие из его знакомых сообщали в своих воспоминаниях и о
периодических приступах депрессии, которым был подвержен художник как раз в киевский период своей жизни:«…В 1886-1888 годах у него возникли более глубокие аффективные расстройства, прежде всего депрессии, которые до этого времени в такой форме отсутствовали. Депрессия, возникшая в 1886 году, продолжалась не менее полугода. В этот период Врубель впервые потерял способность писать…»
Примерно к этому же периоду, скорее всего, относятся и попытки Врубеля заглушить душевную боль физическими страданиями. Белые полосы шрамов от порезов на груди Михаила заметил Константин Коровин, когда они однажды вместе купались в пруду. В ответ на деликатно заданный вопрос, Врубель объяснил:
«Да, это шрамы. Я резал себя… Я любил женщину, она меня не любила – даже любила, но многое мешало ее пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались…»
Видимо, это все-таки действительно не были попытки суицида, но даже для сверхэксцентричного художника подобное объяснение желания причинить себе боль кажется чрезмерно странным и надуманным. Кто была эта несостоявшаяся любовь Михаила Врубеля доподлинно неизвестно. Но, скорее всего, эта история случилась как раз во время киевского периода жизни художника, поскольку с Коровиным он
познакомился в 1886 году, а наиболее подходящим местом для совместного купания был пруд в Абрамцево, где Врубель начал появляться после 1889 года.Есть версия, что эту свою несостоявшуюся любовь Михаил изобразил на одной из самых известных своих работ «Гадалка» (1895). На картине изображена женщина, приехавшая в Киев из Сибири, и остановившаяся в той же гостинице, где квартировал и сам художник. Врубель намекал в разговорах с друзьями о том, что с героиней «Гадалки» у него были какие-то отношения. Портрет этот был написал спустя несколько лет после отъезда художника из Киева, и это возможно, значит, что память о той любовной истории Врубель хранил достаточно долго.
В Киеве помимо эскизов для росписей, он написал довольно любопытный портрет «Девочка на фоне персидского ковра» (1885). Между прочим, эту картину можно считать существенной вехой в творческом пути художника, поскольку здесь для того, чтобы создать особую мистическую атмосферу, наполненную тайной, он использует определенные приемы, на которые будет опираться и в дальнейшем. Это дробление цветовых плоскостей, мозаичность, декоративизм и даже некоторая плоскостность изображения, то, что сам художник называл «орнаментистикой». В определенном смысле «девочку» можно считать прямой предшественницей «Гадалки».
В конце 1880-х годов Врубеля отстранили от работы во Владимирском соборе, сочтя его новаторство в области иконописи чрезмерно дерзким (по крайней мере, такова официальная версия его отстранения), и он переехал в Москву, где сблизился с Саввой Мамонтовым и его знаменитым художественным кружком.Впрочем, вполне возможно, что причина отстранения Врубеля от работы в соборе заключалась не только в необычном художественном языке его произведений, не принятом официальными церковными властями, заказчиками работ. Работа в соборе помимо всего прочего
требовала не только вдохновения, но и дисциплины, чего у художника, который постоянно пребывал в неустойчивом душевном состоянии, разумеется, не было.Вот еще одно свидетельство его знакомого того же, киевского периода жизни художника: «…<Врубель> был человек увлекающийся и в своих увлечениях терявший меру…Неуравновешенностью Врубель отличался почти всегда. Он то с необычайным напряжением работал, поражая быстротой и неутомимостью, то впадал в прострацию, целыми днями ничего не делал…»
Продолжение следует…