В ЛЕС С ИВАНОМ ШИШКИНЫМКажется, что именно Иван Шишкин может претендовать на звание самого летнего русского художника. Достаточно вспомнить несколько самых известных его работ, и это ощущение тепла, солнечного света, необыкновенных чисто летних запахов нагретой смолы и хвои как будто ощущается наяву. Его картины буквально затягивают зрителя, хочется следовать за художником туда, в глубь соснового бора, дальше по золотому полю, на котором шумят уже наливающиеся колосья, а потом по березовой роще, пронизанной солнечными лучами.
Но возможны ли в принципе прогулки по лесам на картинах Ивана
Шишкина? Зачем мы вообще ходим летом по лесам? Наверное, у большинства людей где-то в глубине подсознания сидит инстинкт охотника и собирателя, который никуда не выветрился за последние тысячелетия, в течение которых человечество уверенно направлялось к текущей цивилизации. Мы идем в лес за грибами/ягодами/лекарственными и 
салатными травами (многие любят национальную экзотику вроде чая из листьев земляники). Есть и существенный отряд любителей пострелять дичь. Есть и те, кто уже смог благополучно изжить у себя первобытные инстинкты, и предпочитает организовывать посещение леса с максимальным комфортом: мангалы, палатки, музыка, много-много пива и, очень желательно, интернет.И вот перед нами леса Ивана Шишкина на самых известных его картинах. Пожалуй, их все можно разделить на две категории: те, куда вообще невозможно пройти, и те, куда в принципе попасть можно, но незачем.
Если посмотреть, например, на картины «Лесная глушь» (1872), «Сосновый лес» (1885), «Сосновый бор. Мачтовый лес в Вятской губернии» (1872), «Дебри» (1881) или пресловутое «Утро в сосновом лесу» (1889, оно же «Три медведя», оно же «Медведи на отдыхе»), то можно увидеть действительно совершенно первобытные дебри, куда не ступала нога человека. Никаких тропинок или дорожек, поваленные стволы деревьев, которые никто не убирает, и которые
будут лежать на земле, пока не превратятся в труху. В этих местах даже нет подлеска, землю не устилают ковром земляничные или черничные россыпи, даже грибам, похоже расти здесь особо негде, если только осенним опятам на стволах деревьев, вперемешку со мхом.Конечно, здесь могут пройти только медведи или какие-то еще дикие звери, которых устраивает подобная окружающая среда. Непонятно даже как вообще туда смог пробраться художник вместе с этюдником и ящиком с красками, если помнить, что Шишкин этюды делал исключительно на натуре.
Есть у художника, впрочем, и несколько картин, где в таких абсолютно заброшенных местах появляются и люди, лесники или охотники: «Пейзаж с охотником» (1867), «В лесу графини Мордвиновой» (1891), но, похоже, их присутствие только создает дополнительное ощущение того, что в эти края лучше без нужды или особой подготовки не соваться. Персонажи с таких картин настолько органично влиты в эти непроходимые дебри, что кажутся их частью, подобно лешему или какой-то другой лесной нечисти их русского фольклора.
Другой тип лесов у Шишкина предполагает, что люди там все же бывают, в основном по хозяйственной необходимости, но вот для отдыха и прогулок эти места точно также не пригодны. Такой лес можно видеть, например, на картине «Корабельная роща» (1898), с изгородью, грубо сколоченной из подсобных материалов, стволов небольших деревьев и толстых веток, собранных здесь же. Зачем эта изгородь нужна в дремучем лесу, не очень понятно, но возможно, она разграничивает чьи-то соседние владения. На более ранней картине «Рубка леса» (1867) действие тоже происходит в такой же лесной глухомани, а присутствие человека обозначено 
свежеспиленной сосной. Любопытно, что по контрасту с ней в правом нижнем углу картины художник изображает березу, явно сломанную по естественным причинам. И ярко-оранжевый свежий спил сосны резко контрастирует с почерневшим неровным краем слома березы.Можно увидеть здесь даже какой-то идейный посыл: береза, сломанная ветром, гниет и обращается в труху, абсолютно бесполезная, а вот спиленная людьми сосна будет использована для какой-то серьезной цели. Но и этот лес совершенно не подходит ля прогулок и отдыха, об этом свидетельствуют даже трогательные в своем натурализме мухоморы на переднем плане картины.
В своем полотне «Кама близ Елабуги» (1895), которую художник писал в родных местах, присутствие человека выдают покосившиеся ворота, за которые по идее должна уходить дорога, обозначенная несколькими колеями. Но зрителю может показаться, что на самом деле, эта дорога кончается перед воротами, которые давно уже никто не отворял, поскольку сразу за ними начинаются непролазные лесные дебри. И опять никто в здравом уме не пойдет туда на прогулку.Пожалуй, только в начале своего творческого пути. Шишкин еще изображал леса, где можно было бы гулять без риска заблудиться или встретить медведя.
На картине «Прогулка в лесу» (1869) действительно изображён очень симпатичный лес, в котором преобладают белоствольные березы, между которыми просачиваются солнечные лучи. Художник пишет цветы и травы вокруг дорожки, и, очевидно, здесь можно будет найти и грибы с ягодами. Поэтому лес выглядит праздничным и веселым. В нем явно не стихает птичье пение, а жизнерадостного шума добавляют и собачка, обнаружившая на дереве какую-то птицу (может, дятла), и люди, которые идут по тропе и ведут свои оживленные разговоры. Художник при всей его нелюбви к изображению людей, все же включил в картину сразу две компании: молодую пару и семью с девочкой. Впрочем, в такой светлый и веселый лес и сейчас можно было бы отправиться на прогулку в любой компании, и получить от этого большое удовольствие.
У Ивана Шишкина есть еще одна очень любопытная картина, которая, пожалуй, наиболее точно отражает его восприятие леса. Это «Часовня в лесу» из Псковского музея-заповедника. Конечно, по своим художественным достоинствам картина явно не дотягивает до уровня наиболее известных шишкинских шедевров, скорее, это даже неоконченный этюд, но смысл этой картины очень значительный. Мы опять видим глухой, почти недоступный для человека уголок соснового леса. Но на берегу чистейшей (судя по прозрачной зеленоватой воде) речки поставлена деревянная часовня. Причем не похоже, чтобы для ее строительства использовались окрестные деревья. Часовню окружают вековые сосны, которые как росли, так и продолжают расти на своих местах.Художник оставляет зрителю вполне внятный посыл: лес для него равнозначен храму, и присутствие
человека в нем должно быть минимальным. В лес не стоит ходить для развлечения или для решения хозяйственных проблем. Лесом можно только любоваться, и лучше это делать на расстоянии. Но вряд ли Шишкин мог надеяться встретить хотя бы нескольких единомышленников, даже в свое время. Все равно все мы ходили, ходим, и будем ходить в леса, чтобы жарить шашлыки, собирать грибы и ягоды, орать песни под гитару у костра, и плевать нам на все предупреждения от МЧС. 