ФОРТУНА АЛЬФОНСА МУХИЧасть 1.
Все мы знаем, как это бывает в жизни: белая полоса сменяется черной, где-то нам немного везет, где-то категорически нет, иногда сам собой в наши руки попадает маленький кусочек удачи, а иногда по собственной глупости мы упускаем единственный грандиозный шанс. А вот одним из немногих счастливчиков, которым почти всегда удавалось обратить неудачу в успех, а заодно и оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы познакомиться с нужным человеком, был один из создателей стиля модерн, чех по рождению, который всю жизнь обижался, когда его считали «парижским» художником, Альфонс Муха.
Можно сказать, что жизнь его началась с трагедии, поскольку он очень рано потерял мать, но зато у него был прекрасный отец, который очень хорошо понимал, как важно его сыну получить приличное образование. Ондрей Муха происходил из семьи виноградарей, но приложил массу усилий, чтобы перейти из разряда земледельцев в более почетный класс ремесленников. Когда у него родился сын, он уже был лучшим портным в своем городке Иванчице (есть версия, что Ондрей Муха был судебным чиновником невысокого ранга). Особого состояния Ондрей Муха не нажил, но, видимо обзавелся некоторыми связями, что позволило ему устроить своего сына Альфонса в одну из лучших гимназий
города Брно.Шансом получить образование юный Альфонс не воспользовался. Хорошие отметки у него были только по пению (он был еще и певчим в хоре мальчиков собора св. Петра и Павла в Брно) и рисованию, а на других уроках он откровенно валял дурака, так что в конце концов его выгнали из школы по официальной формулировке «за наглую ложь и пропуски богослужений».
Надо отдать должное его отцу, который не стал наказывать сына за то, что тот фактически бросил учебу, оплата которой так тяжело давалась семье. Вместо этого, когда Альфонсу исполнилось семнадцать, Ондрей Муха написал письмо в пражскую Академию художеств с просьбой принять талантливого юношу. К письму были приложены рисунки, а незаконченный курс гимназии отец дипломатично объяснил слабым здоровьем сына. К сожалению, из Академии Альфред получил отказ, который объяснили тем, что «автор рисунков полностью лишен таланта».
В истории известны случаи, когда после такой отповеди у молодых людей возникают всевозможные проблемы с психикой, которые потом могут выразиться либо в планомерном саморазрушении, либо в разрушении окружающего мира (интересно, как бы Европа провела ХХ век, если бы Адольф Гитлер смог выучиться на архитектора). Но Альфонсу несказанно повезло с отцом, скорее всего Ондрей Муха постарался смягчить удар и убедил сына, что у него в конце концов все получится.
Семь лет Альфонс Муха планомерно шел к своей главной цели – стать настоящим художником, как он сам то называл. Он уехал в Вену, устроился там на работу в художественные мастерские Каутский-Бриоши-Бургхардт, где делал декорации, а параллельно подрабатывал дизайном интерьеров, расписывая квартиры состоятельных буржуа модными гирляндами цветов и амурчиков. Длилось это почти четыре года с 1879 по 1883, когда Альфонсу Мухе в очередной раз улыбнулась удача. Впрочем, началось все опять с несчастья. В 1881 году в венском «Рингтеатре» произошел грандиозный пожар, погибло почти 500 человек, там же была уничтожена декорационная мастерская, а фирма в которой работал Муха разорилась.
Но в это же время в Вене его разыскал некий граф Карл Куэн-Беласси, который, видимо прежде видел интерьеры работы начинающего художника. Беласси предложил ему оформить библиотеку и столовую в замке Эммасхоф, названному так по имени жены графа. Когда же работа была завершена, художник переехал в еще один замок графа, который находился в Тироле. Там он не только занимался интерьерами, но и работал на натуре в окрестностях замка. Граф не торопил его, и даже приставил к Альфонсу слугу, который сопровождал молодого человека, когда тот выбирался поработать на натуре. Слуга нес на ним мольберт и корзину с завтраком.Именно персональная стипендия, которую предложил Мухе граф Беласси, позволила молодому человеку сначала поступить в мюнхенскую Академию художеств, а затем переехать в Париж, где продолжить в учебу в Академии Жюльена. Однако, кошелек графа оказался отнюдь не бездонным, и после того, как Муха немного обжился в Париже, помощь мецената закончилась по вполне объективной причине – он покончил с собой.
Поначалу Альфонсу было очень трудно, опять закончилась белая полоса его жизни, длившаяся более пяти лет. И нового оборота колеса Фортуны ему пришлось ждать опять почти семь лет (получается какой-то символический цикл). Конечно, он продолжал учиться, работал над картинами по собственным замыслам, тщательно выполнял заказы на выполнение афиш и плакатов, хотя и не считал
эту деятельность серьезной и значимой.Но одна из этих заказных афиш в 1894 году снова притянула к нему удачу и вознесла его на вершину популярности. Это был очередной рядовой заказ – афиша нового спектакля по пьесе «Жисмонда» популярного в то время драматурга Викторьена Сарду. Но был и определённый нюанс. Пьеса была поставлена в театре «Ренессанс» специально для главной звезды тогдашней европейской сцены великой Сары Бернар.
Главная заслуга Альфонса Мухи была в том, что он как будто уловил и перенес на бумагу квинтэссенцию художественного запроса эпохи, он нарисовал эту афишу именно такой, какой ее хотели видеть все, в том числе и Божественная Сара. Изображение вытянуто по вертикали, что подчёркивает доминирующе значение ведущей актрисы, чей портрет легко узнается даже в несколько обобщенном и стилизованном виде, причем эту вертикаль подчеркивает и пальмовая ветвь в руке у героини и линии экстравагантного наряда актрисы. Ткань платья также перекликается с декоративным обрамлением афиши. Дополнительный эффект изображению придает текст, стилизованный под мозаику.
Я честно пыталась выяснить, имеет ли эта афиша, действительно великолепная по исполнению, хоть какое-то сюжетное отношение к содержанию пьесы Сарду и драматургическому образу главной героини. К сожалению, найти текст «Жисмонды», мне пока не удалось. В общей информации о Викторьене Сарду упоминается, что он в основном писал пьесы неглубокие, развлекательного план, причем специализировался на «комедиях нравов» и «комедиях положений» иногда вписанных в исторический контекст. Также он писал и исторические мелодрамы. Сарду всегда хвалили за остроумные диалоги и занимательные и оригинальные повороты сюжетных линий, но гениальным драматургом он никогда
не считался, и фактически к концу 19 века уже утратил популярность. Скорее всего, иногда постановки его пьес возобновлялись благодаря авторитету Сары Бернар, которой нравились некоторые роли, вероятно, написанные Сарду специально под ее актерскую индивидуальность.Во всяком случае, на афише «Жисмонды» актриса одета в довольно условный исторический наряд, в котором можно найти некоторую общность с модой эпохи готики или с платьями византийских принцесс, ее фантазийный цветочный головной убор скорее подошел бы какой-нибудь античной нимфе,
скажем, спутницы Флоры, хотя, 
вероятно, именно таким причудливым образом восприятие художника трансформировал банальный цветочный венок. За головой героини также в виде мозаики изображен стилизованный кентерберийский крест, возможно, все же связанный с сюжетом представляемой пьесы.Конечно, основы декоративизма стиля модерн (или ар нуво) были заложены предшественниками Альфонса Мухи, в частности, Александром-Теофилем Стейнленом и Жюлем Шере. Шере вообще был основным автором афиш и рекламных плакатов в Париже конца 19 века. Сопоставляя творчество Мухи и Шере, многие исследователи отмечали, что в изображении драпировок на плакатах и афишах, Муха очевидно следует за идеями Шере.
Сара Бернар сразу же подписала с Мухой контракт на 6 лет, что не только гарантировало художнику некоторую финансовую стабильность, но и инициировало настоящий вал новых заказов на афиши и рекламные плакаты, уже не связанные с театром Сары Бернар.
В числе прочих к художнику обратился и известный ювелир Жорж Фуке, который предложил Мухе
сотрудничество в работе над ювелирными украшениями в новом стиле. В числе прочих изделий, художник и ювелир разработали знаменитый браслет-змейку для Сары Бернар, положив в основу рисунок Мухи с афиши «Медеи».Но вряд ли отношения актрисы и художника можно назвать даже дружескими. Когда в 1897 году Альфонс Муха организовывал свою первую персональную выставку, он попросил Сару Бернар участвовать в ее презентации, как бы мы сейчас это назвали. Она ответила следующее:
«Мой дорогой Муха, вы просите, чтобы я представила вас парижской публике. Ну что же милый друг, послушайтесь моего совета: выставьте ваши картины, а они скажут сами за себя – я знаю мою обожаемую французскую публику. Утонченность вашего рисунка,
оригинальность ваших композиций, красочность ваших картин и плакатов – все это покорит их, и после вашей выставки я предсказываю вашу славу. Жму ваши руки, мой дорогой Муха».На мой взгляд, это не более, чем художественно оформленный отказ. Конечно, Бернар оказалась права, и выставка прошла с грандиозным успехом, но Муха волновался, переживал, боялся случайностей, а ей ничего не стоило бы его поддержать. Впрочем, к тому времени наименование «Божественная Сара» было чуть ли не официальным титулом актрисы, а она, вероятно сама уже уверовала в собственную сверхъестественную значимость.
Продолжение следует…
