МАРИЯ БАШКИРЦЕВА КАК ХУДОЖНИЦАИмя Марии Башкирцевой чаще всего упоминается в связи с ее дневником, который очень многие считали и считают одним из самых выдающихся произведений, написанных в соответствующем жанре в 19 веке. Впрочем, есть и противоположное мнение и о дневнике, и о его авторе. И Марию Башкирцеву называют самолюбивым, слабым и безнравственным человеком, эгоисткой до мозга костей, и при этом типичной представительницей своего времени, «блестящего, но ничтожного».
Но при этом очень часто забывают, что Башкирцева была еще и художницей. Учиться живописи она начала в Академии Жюлиана предположительно с 1877 года. Если учесть, что до этого она получала не систематическое, а домашнее образование с явным гуманитарным уклоном, то
получается, что с живописью у нее все было серьезно.Хотя Академия Жюлиана была довольно специфическим учебным заведением. Ее открыл в 1868 году (по другой версии, в 1870) художник РодольфоЖюлиан. Как живописец он ничем особым не прославился, но зато обладал явным организаторским талантом.Жюлиан создал своего рода альтернативу для тех, кого не приняли в Школу изящных искусств, наиболее значительное художественное учебное заведение во Франции того времени. Поскольку у Жюлиана преподавали несколько членов жюри Салона, картины из учеников регулярно попадали на главные выставки, а многие позднее, получив подготовку в Академии, поступали и в Школу изящных искусств.
Нравы у Жюлианы были вполне демократическими: занятия проходили с 8 утра и до позднего вечера, ученики не были обязаны демонстрировать почтение по отношению к педагогам, педагоги же не заставляли учеников придерживаться какого-то одного направления в творчестве,а самое главное, туда изначально принимали женщин. В Школу изящных искусств, например, дам стали допускать только с 1897 года. Через Академию прошли многие знаменитости, включая, например, Евгения Лансере, Петра Кончаловского, Александра Шевченко и Марию Тенишеву. Там учились Анри Матисс и Андре Дерен. Но из мастеров «первого эшелона» больше всего, пожалуй, символистов: Морис Дени, Пьер Боннар, Феликс Валлотон, ЭдуарВюйяр
Учителем Марии Башкирцевой был Жюль Бастьен-Лепаж, довольно приличный реалист (или натуралист), специализировавшийся в основном на жанровых на сценах из сельской жизни. Он был ровесником Гогена (родился в 1848), но, похоже, предпочел не бросаться в омут художественных новаций вслед за импрессионистами или постимпрессионистами, а следовать старой доброй проторенной тропой, гарантирующей стабильный успех и признание консервативно настроенной публики.Мария Башкирцева была натурой влюбчивой, С раннего подросткового возраста она пережила изрядное количество страстных романов, причем по большей части объекты ее привязанности даже не
подозревали о ее существовании.Героем ее последнего романа был как раз Бастьен-Лепаж. Очевидно ей, с ее экзальтацией и любовью к трагическим жизненным поворотам, очень импонировало то, что она, смертельно больная чахоткой, влюблена в мэтра, умирающего от рака (кстати, Башкирцева ушла из жизни раньше Бастьен-Лепажа, хотя, вероятно, мечтала о том, что он умрет у не на руках). И нет ничего удивительного в том, что ее манера живописи не слишком отличается от манеры ее учителя.
Башкирцева писала сюжетные жанровые картины и портреты. У нее был хорошо поставленный рисунок (спасибо Академии), она профессионально строила композицию, даже в довольно сложных многофигурных сценах, но вот с колоритомбыли проблемы. Хороших колористов среди художников, а особенно среди художников-реалистов, всегда было гораздо меньше, чем хороших рисовальщиков. Доминирующие цвета палитры Марии Башкирцевой – черный, серый, коричневый. Идеи импрессионистов в области колористики ее явно не заинтересовали. Хотя, возможно в этом отразилась некоторая депрессивность, постоянно 
доминирующая в ее настроении.Как ни позиционировала она собственную гениальность в Дневнике, она явно не пыталась искать что-то свое в искусстве. И при этом она действительно была талантлива. Ее портреты отмечают довольно точные психологические характеристики, ей прекрасно удавалось писать детей. Возможно, ей просто не хватило времени, чтобы начать делать что-то свое, оставив в стороне ученическую восторженность перед педагогом (хотя Федор Васильев, пейзажист, ушедший из жизни в 23 года, успел).
Есть автопортрет Марии Башкирцевой с палитрой и кистями, написанный в 1880 году в возрасте 22 лет (за 4 года до смерти). Она использует привычную для нее мрачноватую черно-серую гамму, но вот белый воротникее платья написан широкими энергичными мазками в почти импрессионистической манере, также, как и мешанина красок на палитре, самое яркое пятно на холсте. Этополотно дает основание полагать, что в дальнейшем Башкирцева действительно могла бы найти довольно интересный собственный художественный стиль.История Марии Башкирцевой имеет дополнительный оттенок драматизма и обреченности из-за смертельной болезни, туберкулеза, которым девушка заболела вроде бы в 16 лет, и с которым прожила до 25 лет. Вообще, если верить ее дневнику (не всегда стопроцентно достоверному), с самого раннего детства в ее близком окружении были люди с туберкулезом, так что заразиться она могла когда угодно.
Современные специалисты ставят ей диагноз «диссоциативное расстройство личности», неспециалисты, настроенные по отношению к ней скептически, называют истеричкой. Но для творческой личности, в сущности,
это вполне нормально.Очень жаль, что творческое наследие художницы почти не сохранилось. Посмертная история ее картин не менее драматична, чем история ее жизни. В 1908 году мать художницы передала в музей Александра III (в будущем Русский музей) коллекцию работ Марии, содержавшую 141 произведение. Это была живопись, графика (рисунки и пастели), скульптурные этюды. В 1930-х годах собрание потеряло целостность, поскольку большая часть картин и рисунков была передана в украинские музеи (очевидно, исходя из тех соображений, что Мария родилась в имении под Полтавой), несколько работ отправили в Красноярск, в Русском музее осталось только 8 картин и 13 рисунков. Почти все, что хранилось на Украине, погибло во время войны (за исключением трех картин). В итоге подлинные работы Марии Башкирцевой сегодня огромная редкость, а увидеть их – большая удача.