КОНСТАНТИН МАКОВСКИЙ «ВОЗЗВАНИЕ МИНИНА»(он же «Минин на площади Нижнего Новгорода, призывающий народ к пожертвованиям»)
Часть 1.
Константин Маковский, известный академист, никогда не отличался особой любовью к гигантомании. А вот картины на исторические темы, зато были его любимым жанром. Неискушённая публика с деньгами разбирала его «боярышень» и «сценки из старинной русской жизни» как горячие пирожки. Приверженцы же передвижников и прогрессивная художественная общественность иронически усмехалась, при виде очередных слащавых композиций, изображающих девиц в кокошниках и/или кавалеров в бархатных кафтанах, тогда как эстеты более позднего времени отдавали дань блестящей технике художника при работе со светом и воздухом, которая позволила отнести его к родоначальникам
импрессионизма в русской живописи. О Маковском писали, что он «…держал себя большим барином, ходил чуть ли не в боярском костюме, выдерживал тон большого, знатного артиста. Зарабатывал большие деньги и умел их проживать. Писал в угоду большой буржуазной публике сладкие ложно-русские сцены и бесконечные головки барышень и в конце концов стал типичным поставщиком художественного рынка». Но как бы там ни было, Константин Маковский был очень хорошим художником. И его «Воззвание Минина» прекрасно продемонстрировало его высочайший профессиональный уровень. А кроме того оказалось одним из самых больших полотен в истории русского искусства - 698х594 см, то есть более 40 квадратных метров.
Вообще, идея увековечить память нижегородского купца Козьмы Минина, а заодно и князя Дмитрия Пожарского в живописи периодически проявлялась на протяжении всего 19 века. К более ранним художественным решениям этой темы относятся, например, картина Михаила Скотти «Минин и Пожарский», знаменующее собой поздний этап развития русского романтизма, а также «Воззвание Минина к нижегородцам» Михаила Пескова 1861 года, «Минин и Пожарский» Алексея Тыранова и т.д. и т.п.В очередной раз интерес к этой теме появился в начале 1870-х годов, поскольку
мысль о необходимости прославить великий подвиг гражданина Минина была спущена с самого верха. Ее высказал великий князь Владимир Александрович, бывший тогда президентом Академии художеств, и это было равносильно государственному заказу.Судя по всему, Константин Маковский, который тогда еще только начинал свою карьеру и искал свой путь в искусстве, переходя (
многофигурным полотном, поскольку в 1869 году Маковский закончил картину «Балаганы на Адмиралтейской площади».Первый эскиз картины в основном изображал выход духовенства с иконой Богоматери Казанской из храма Николы на торгу, Маковский тогда увлекся декоративной стороной ситуации, и явно перестарался, изображая золотые ризы икон и роскошные одеяния священников.
В окончательном варианте 1896 года картина представляет собой масштабную многофигурную композицию. В ее центре находится нижегородский купец Козьма Минин, призывающий своих сограждан отдать
имущество и деньги для снаряжения ополчения, которое должно освободить Москву от польских захватчиков. Остальные персонажи картины показаны в процессе передачи своих наиболее ценных вещей на благо Отечества. Крестный ход со знаковой иконой Казанской Богоматери также присутствует на полотне, но смещен на средний план ближе к правому краю картины, его участники выходят из церкви Николы на торгу. Действие происходит на фоне реально существующего и сейчас Ивановского спуска от Нижегородского кремля к Торговой площади (сейчас там стоит уменьшенная копия московского памятника Минину и Пожарскому работы Мартоса, а сама площадь вполне предсказуемо именуется площадью Народного согласия).В дальнейшем от эскиза к эскизу художник увеличивал количество участников события, усиливал экспрессию образа Минина, а также постепенно выделял из безликой толпы отдельных колоритных персонажей, пока с одной стороны он не заполнил плотно огромный холст народными массами, а с другой не дал почти каждому из персонажей по крайней мере на переднем плане и в центре полотна индивидуальную характеристику. Искусствоведы советской школы обычно комментировали это в том плане, что Маковский в окончательном варианте «Воззвания Минина» постарался максимально усилить значимость народных масс, и тем самым прославить подвиг русского народа.
Вообще, после первых эскизов художник лет на десять прервал работу над картиной, потому что дело как-то не пошло. Получались довольно предсказуемые сцены из театрализованного представления, а хотелось чего-то большего, тем более, что как раз в эти годы одно за другим появлялись грандиозные передвижнические полотна на исторические темы – суриковские «Покорение Сибири Ермаком», «Взятие снежного городка» (1891), «Запорожцы» Репина (1880-91).«Запорожцы» и добили Маковского окончательно. Он не мог спокойно смотреть на то, как Репину удалось передать в них то, что он сам считал своей художественной нишей – красочность, доходящую до фееричности и феноменальное жизнелюбие. Вероятно, из творческой зависти к Репину Маковский и решил вернуться к «Воззванию Минина». Тема-то благодатная.
Маковский отбросил все свои предыдущие наработки, и поехал в Нижний
Новгород. Это было в 1891 году. Он остановился в гостинице Блиновского пассажа недалеко от пристаней, и с удовольствием ежедневно наблюдал колоритную толпу, много работая над зарисовками и эскизами из жизни волжского города.К работе художник подошел очень ответственно. Прежде всего, он изучил подлинные документы о событиях 1611, которые были собраны Нижегородской губернской ученой архивной комиссией, и только после этого начал писать на натуре.
Как настоящий исследователь художник попытался решить основной вопрос, на который профессиональные историки к тому времени еще не могли дать однозначный ответ: где именно происходило знаковое выступление Козьмы Минина в реальности. Было выдвинуто несколько версий: на Ивановском съезде у церкви Николы на торгу, на кремлевской площади перед Спасо-Преображенским собором, у Дмитриевской башни кремля или на Нижнем посаде.Без сомнения, Ивановский съезд был самым живописным из всех вариантов, и Маковский именно как художник предпочел выбрать его. А потом уже и историки подтвердили, что выбор был сделан верно, найдя тому документальные подтверждения. Кстати, в благодарность сотрудником Нижегородской архивной комиссии Маковский оставил в гостевом альбоме архива два карандашных наброска видов Нижнего Новгорода и рисунок подьячего с чернильницей и футляром для гусиных перьев у пояса для писания прошений, для которого позировал местный купец Брызгалов. Позднее этот образ был использован и в картине (расположен чуть выше нищего с костылем).
В Нижнем Маковский познакомился с местным художником, фотографом и коллекционером Андреем Карелиным, который
имел лучшее в России частное собрание предметов народного быта, исторических национальных костюмов, тканей и изделий ремесленников. Многое из того, что Маковский видел у Карелина, впоследствии попало на его картину.Определившись с планом и с масштабом работ, Маковский вернулся в Петербург и обратился в Академию художество с просьбой предоставить ему мастерскую, которая соответствовала бы его творческому замыслу. В Академии немного поразмыслили и отказали: то ли решили сделать небольшую подлянку более удачливому коллеге по цеху, то ли действительно во всем Петербурге и окрестностях не нашлось казенной мастерской подходящих размеров.
Маковский махнул на них рукой и в 1893 году уехал в Париж (где же еще писать картину на патриотическую тему из истории России, как не в столице Франции). Там в предместье Сен-Жермен продавалась мастерская Василия Верещагина «Maison Laffite», которая идеально подошла Маковскому для его замысла. Это была большая студия для работы в закрытом помещении, к которой прилагалась специально оборудованная так называемая «летняя мастерская» для работы над картинами в теплое время года при естественном освещении.Владимир Стасов, который побывал там еще в 1878 году у Верещагина, так описывал эту оригинальную конструкцию: «…она <состояла>из помоста, сажен 9-10 в диаметре,
представляющего в плане полный круг. Тут по окружности проложен рельс, и по нему ходит довольно объемистая будка, защищающая от лучей солнца и ветра, там помещаются модели, разные предметы, с которых пишется картина и, на необходимом расстоянии, сам художник со своим холстом. Смотря по положению солнца и по надобностям освещения навес этот может переезжать по своим рельсам куда надо, а художник работать от самого утра до поздней ночи…»Таким образом, техническая сторона вопроса была благополучно разрешена, но у Маковского появилась новая проблема: он не мог найти в Париже достаточное количество русских типажей для персонажей полотна. В итоге некоторые лица у него повторяются по несколько раз (например, широкоскулое лицо в картине встречается трижды: у носильщика на первом плане, в верхней левой фигуре и у той, что находится под рукой Минина), а всех русских, кто посещал его в мастерской, Маковский буквально заставлял ему позировать. Московский художник Николай Шестопалов,
который жил в Париже в 1890-х годах, по его собственным словам «…<Маковскому> позировал несколько раз на солнце в позе молодого парня, поднимающего ларец для пожертвования на войско Минину. Кроме того, с меня был написан еще стоящий человек в толпе...»Видимо в Париже Маковский работал только над большим эскизом, который в настоящее время находится в Русском музее, а заканчивал основной холст уже в своей мастерской в Петербурге на Каменноостровском проспекте (как-то все же смог его туда вписать).
Продолжение следует…