ПОРТРЕТ ФРАНЦИСКАНСКОГО МОНАХА:ЛЕРМОНТОВ VS РЕМБРАНДТ
О некоторых творческих личностях, кажется, известно абсолютно все. Их жизнь исследована и описана по дням, а в некоторых ключевых моментах биографии – чуть ли не по часам. Особенно это касается двух знаковых фигур русской литературы 19 века – Пушкина и Лермонтова. И, разумеется, литературоведы постарались тщательнейшим образом проанализировать каждую строку, слово и знак препинания в их стихотворениях.
Но все же кое-какие тайны в их поэзии так и остаются нераскрытыми. Вот, например, стихотворение Михаила Лермонтова «На картину Рембрандта»:
Ты понимал, о мрачный гений,
Тот грустный безотчетный сон,
Порыв страстей и вдохновений,
Всё то, чем удивил Байрон.
Я вижу лик полуоткрытый
Означен редкою чертой;
То не беглец ли знаменитый
В одежде инока святой?
Быть может, тайным преступленьем
Высокий ум его убит;
Всё темно вкруг: тоской сомненьем
Надменный взгляд его горит.
Быть может, ты писал с природы,
И этот лик не идеал!
Или в страдальческие годы
Ты сам себя изображал?
Но никогда великой тайны
Холодный не проникнет взор,
И этот труд необычайный
Бездушным будет злой укор.
Разумеется, первый вопрос, который возникает у читателя, так же как и у исследователя лермонтовского творчества – какую именно картину Рембрандта описывает автор. По этому поводу мне попадалось две взаимоисключающие версии: или это некий «Портрет молодого человека в одежде францисканца», или же вообще неизвестно какую именно картину имел в виду поэт. Еще один вопрос: где именно Лермонтов до 1831 года (а стихотворение неточно датируется 1830-31 годами) вообще мог увидеть соответствующую картину Рембрандта.
Так что начнем по порядку:
Точная датировка стихотворения неизвестна, но это самое начало 1830-х годов, скорее всего 1831 год. В это время Михаил
Юрьевич был еще Мишенькой Лермонтовым, ему было 16-17 лет, и он учился в Московском университете. И его любимым поэтом был Байрон. А еще в это время он переживал несчастную любовь сначала к Варваре Лопухиной, а позднее к Наталье Ивановой (нормальное состояние для поэта-романтика), и ожидание смерти отца, который тяжело болел… А также у него случились проблемы в университете, которые в конечном итоге привели его к мысли о поступлении в армию. Так что мы имеем дело со стихотворением романтически настроенного подростка, у которого к тому же был не самый простой период в жизни.Сначала попробуем определить, какую информацию о картине Рембрандта вообще можно извлечь из лермонтовского текста. Итак, у нас мужской портрет (отпадают все женские и коллективные портреты, а также композиции на темы из священной истории или античные сюжеты). Далее в тексте фигурирует «одежда инока», а значит, действительно, это портрет монаха или портрет человека в монашеском костюме.
Лермонтов описывает портрет как романтическое изображение человека, обуреваемого страстями или некими тайными грехами (…Быть может, тайным преступленьем/ Высокий ум его убит…) и скрывающегося от мира под одеждой монаха.Даже самое поверхностное исследование творческого наследия Рембрандта (
· «Читающий францисканский монах»;
· «Портрет францисканского монаха» 1655 (1659?);
· «Портрет Титуса в монашеском облачении» 1660.
Впрочем, первый вариант, скорее всего, отпадает сразу, поскольку о чтении некоего текста, поэт ничего не упоминает, а на картине мы видим как раз монаха, держащего в руке лист с текстом, сложенный в несколько раз (такое впечатление, что монах читает газету).
Итак, остаются два портрета – неназванного францисканского монаха и сына художника, Титуса
также в облачении францисканского монаха (или монаха-капуцина). Судя по всему, первая версия исследователей-лермонтоведов ориентируется именно на портрет Титуса, поскольку имеется в виду портрет молодого человека в одежде францисканца, а францисканский монах со второй картины – человек гораздо более старшего возраста.Титус ван Рейн, единственный сын Рембрандта и Саскии ван Эйленбюрх, родившийся в 1641 году, очень часто позировал своему отцу, особенно в поздний период его творчества. Титуса можно, например, увидеть в образе Ангела за спиной у святого Матфея («Святой Матфей и Ангел», 1661), есть и портреты, по которым можно проследить как симпатичный мальчик с золотыми кудрями («Титус за своей конторкой», 1655) постепенно
превращается в очаровательного молодого человека («Портрет Титуса», 1668).Но «Портрете Титуса в монашеском облачении», написанном в 1660 году, ничего из описанного Лермонтовым, увидеть невозможно. Титус трогательно безмятежен, и даже то, что его приметные золотые кудри оказались спрятанными под грубым монашеским клобуком, нисколько не умеряет его юношеского очарования. И его спокойный и слегка утомлённый взгляд полуопущенных глаз нисколько не соответствует лермонтовскому описанию: «…тоской, сомненьем/ надменный взгляд его горит…» Скорее всего, это портрет юноши, переодетого для маскарада, а вовсе не ушедшего в монахи по причине неких драматических переживаний.
Но последний портрет, пожилого монаха-францисканца, также не совсем подходит к
тексту. Конечно, в силу возраста, этот монах может оказаться и «знаменитым беглецом», и виновным в «тайном преступлении». Но все-таки, его мудрое и спокойное лицо с глубоким и проницательным взглядом печальных глаз не слишком похоже на образ преступника, обуреваемого страстями.Получается, что вторая литературоведческая версия о том, что картина, описанная Лермонтовым, не может быть определена, гораздо точнее обозначает современное состояние этого вопроса.
Кстати, сам Лермонтов не был уверен, что это портрет конкретного человека. У него, помимо наиболее простого и очевидного варианта, было еще две альтернативные версии по поводу модели – либо это некий идеальный, вымышленный образ, приукрашенный художником
из романтических соображений, либо Рембрандт написал автопортрет («…Быть может, ты писал с природы,/ И этот лик не идеал!/ Или в страдальческие годы/ Ты сам себя изображал?..)Возможно, Лермонтову действительно никогда не попадался ни один из многочисленных автопортретов Рембрандта, так что он точно не мог определить, является ли монах с картины образом самого художника, или нет.
Кстати, Рембрандт никогда не был романтиком (с учетом того, что романтизм как художественный стиль заявил о себе лишь на рубеже 18 и 19 веков). Темный фон, и «лик полуоткрытый», то есть лицо, частично скрытое за тенью, являются индивидуальной особенностью творчества художника. Причем в ранних работах художник использует один, но мощный источник света, а позднее усложняет свет, делает его мерцающим и загадочно-приглушенным. Возникающие при этом мягкие тени могут сливаться с темным фоном полотна, добавляя работам Рембрандта пространственную глубину. Живопись его построена не на разнообразии цвета, а на разнообразии тонов и на гармонии световых отношений.
Итак, скорее всего, в определении источника вдохновения поэта возможны следующие варианты:
· Лермонтов силой своего творческого воображения преобразил смысл «Портрета Титуса в монашеском одеянии» (или, что менее вероятно, «Портрета францисканского монаха») и создал собственную трактовку смысла картины, не совсем соответствующую реальному замыслу художника;
· Лермонтов описал какой-то другой портрет работы Рембрандта, который лично мне неизвестен, или, возможно, был утерян, или не выставлялся и не воспроизводился;
· Лермонтов описал не портрет работы Рембрандта, а какой-то другой портрет работы какого-то другого художника, который ошибочно приписал Рембрандту.
Где Лермонтов вообще мог увидеть какой-то из портретов работы Рембрандта? Прежде всего, портрет Титуса в то время
хранился в коллекции графа Строганова в петербургском Строгановском дворце (он попал в Рийксмузеум Амстердама после революции, будучи продан новой властью на одном из западных аукционов).К тому же картины Рембрандта тогда уже можно было увидеть в Эрмитаже (с 1764 – из собрания И.Э.Гоцковского, с 1772 - из коллекции Пьера Кроза, с 1779 – из коллекции Роберта Уолпола). Пускать туда публику начали по особому приглашению Екатерины II еще в 1780-х годах, а с 1820-х уже печатались специальные пригласительные билеты и были официально зафиксированы правила пребывания в музейных залах, вплоть до регламентации одежды посетителей.
Но вот Лермонтов впервые попал в Петербург только в 1832 году, когда приехал поступать в Школу гвардейских
подпрапорщиков. Так что и строгановская, и эрмитажная коллекции отпадают. В момент написания стихотворения Лермонтов еще не мог увидеть подлинник.Впрочем, надо учесть, что в это время в России вполне были доступны гравированные листы с работами многих выдающихся живописцев, в том числе и Рембрандта. У многих коллекционеров и любителей можно было найти и специализированные иллюстрированные издания по истории искусства, а также каталоги коллекций. В распоряжении Лермонтова была университетская библиотека, книжные собрания его преподавателей и знакомых московских семейств. Так что в принципе познакомиться с картиной Рембрандта, к тому же находящейся в России, поэт, конечно же мог. Но вот Рембрандта он так и не понял, фактически приписав художнику свое собственное мироощущение. Все портреты Титуса повествуют лишь об одном – о великой отцовской любви к единственному сыну, а юный Лермонтов рассказывает историю типичного романтического противостояния загадочного героя-одиночки и остального мира/ общества.