ЗАНИМАТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ: ИСТОРИИ

      Эпоха рококо, как и любая другая эпоха, создавала свои собственные мифы, одним из которых можно назвать миф об острове Цитера (Кифера). Хотя образ Цитеры или блаженной страны, острова любви, встречался и в художественных произведениях предшествующего (например, в «Астрее» маркиза Юрфе), но в эпоху рококо он приобрел совершенно особое значение. Можно утверждать, что вся культура рококо связана именно с идеей поиска своей Цитеры, острова, символизирующего вечное счастье, которое заключается вечной и блаженной любви. Человек рококо живет в замкнутом мире, ценит и ищет везде эту замкнутость. Цитера – как раз такой замкнутый мир (поскольку это остров), где каждый может обрести высшее блаженство и высшую ценность – найти свою любовь.

      Олицетворением эпохи рококо стал Эрот, вырезающий лук из дубинки Геркулеса: отважный герой, символизирующий воинскую доблесть, мужество, героическое начало, уступает свое место Афродите и ее спутникам, высшей доблестью считаются теперь не слава и величие, а любовь и красота, неразрывно связанные с наслаждением.

      Идеи гедонизма, теории «joie de vivre» (радости жизни) становятся важной составной частью рокайльной философии. Они присутствуют во многих художественных произведениях, начиная с фривольных романов Кребийона-сына или Шарля Пино Дюкло и кончая полотнами Буше или Фрагонара. Наслаждение в эту эпоху - "неизменный спутник человека вплоть до гробовой доски, и каждому оно щедро расточает свои дары. В предчувствии наслаждения блестит уже взор отрока, как обещанием сияет все еще взор матроны. Природа отменила свои железные законы, лишив отвращения даже то, что противоестественно. Даже то, что противоестественно, погружено в море сияющей красоты. Куда ни взглянешь, всюду красота, всюду яркое сияние. Люди живут и умирают среди красоты. Она стоит у постели новорожденного и держит в своих руках руку умирающего. Она - солнце, которое никогда не заходит".

      Без сомнения, красота для рококо – это почти сакральное понятие. Но это не та красота, величественная, мощная, могущественная, которая прославляла блестящий век Людовика XIV, царила в огромных дворцах и парках той эпохи. Красота рококо – это красота для дома, для замкнутого мирка, для узкого круга, она призвана ласкать взгляд, не утомляя. Это красота ненавязчивая и уютная, иногда чуть слащавая, а иногда трогательная. Она может развлекать и забавлять, но не вызывать более сильные эмоции.

      Стиль жизни и искусство этого времени основаны на стремлении к этой красоте, которая воспринимается как изящество формы, легкость и "приятность" для человека. Например, живописные произведения чаще всего теперь сознательно включаются в оформление интерьеров для создания определенной атмосферы, "площадки для игры". Участниками этой игры становятся и экзотические и мифологические персонажи росписей, излюбленные герои полотен Буше, Натуара, Удри и других живописцев. И все нимфы и пастушки Буше, галантные дамы с полотен Ватто воспринимаются как разные лики одного и того же образа – образа Венеры.

      Человек в это время впервые открывает столь полный мир своих эмоций. Рококо – это мир полутонов, легкая улыбка и легкая печаль набегают как легкие облака и также легко исчезают, человек вдруг начинает подобно героям Мариво и Кребийона размышлять о том, что он ощущает в каждое мгновение своей жизни и о том, что чувствуют те, кто его окружает. Он может оказаться прав, интуитивно уловив истину, но может и ошибиться в своей оценке, ведь он еще столь неопытен и делает лишь первые шаги в понимании психологических тонкостей. В то же время он упивается этим анализом как Марианна, придуманная Мариво, или вполне реальная Аиссе, которая в своих письмах очень много рассказывает о своей внутренней жизни и об отношениях к ней других людей, гораздо больше, чем о событиях и фактах. Ее гораздо больше интересует не то, кто и что сделал, а что об этом подумали, и что при этом почувствовали.

      Для рококо свойственно и новое представление о счастье. Это «малое счастье», которое может обрести любой человек, живя обычной жизнью, возможно, лишь немного более утонченной, просто любя, наслаждаясь, размышляя. Идеями такого счастья пронизаны пьесы Мариво. Но в более поздних произведениях эти изысканные, тонкие, почти неуловимые переживания переходят некую грань, отделяющую их от сентиментальной слезливой чувствительности. Пьесы Детуша и Нивеля де ля Шоссе отражают уже более грубую и более конкретную психологию третьего сословия.

      Люди рококо прекрасно ощущают свою связь с окружающим миром, его гармонию, что выражается в создании гармонии в парках и в интерьерах. И если это сотворение гармонии удается, то самая заурядная обстановка обращается в волшебный остров Цитера, где реально возможны и любовь, и блаженство.

Рокайльные отели и салоны, живопись Буше и последователей Ватто, музыка Рамо и Куперена, драматургия Мариво – все это, в сущности, есть поиск блаженной Цитеры в реальном мире, попытка создать ее зримое воплощение.