nikonova_alina (nikonova_alina) wrote,
nikonova_alina
nikonova_alina

Categories:

ЗАНИМАТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ: ЛИЧНОСТИ

БЕЗУМИЕ ВАСИЛИЯ ВЕРЕЩАГИНА

Часть 3.

           Картон с эскизом композиции на тему взаимоотношений Улисса и Пенелопы Василий Верещагин представил на рассмотрение экзаменационной комиссии и получил полное одобрения своих преподавателей. Казалось, что жизнь будущего художника после его предыдущего мировоззренческого бунта вошла, наконец, во вполне устоявшуюся колею. Далее следовало закончить выпускную картину, получить заслуженную золотую медаль с прилагающимся грантом на поездку в Европу, затем стать академиком, писать портреты высочайших особ или исторические полотна, которые всегда пользовались успехом в приличном обществе, преподавать в академии, последовательно получать соложеные чины и звания и прочее и прочее.
           Вместо этого, Василий Верещагин помучался некоторое время, обдумывая свое очередное неординарное намерение, и снова принял радикальное решение. Он собственноручно разорвал на куски и сжег в печи свой подготовительный картон для «Избиения женихов Пенелопы». Когда его потрясенный преподаватель Бейдеман спросил его, зачем он это сделал, Василий дерзко ответил: «Для того, чтоб уж наверняка не возвращаться к этой ерунде!» Ерундой и глупостью Верещагин назвал все, чем он до того момента занимался в Академии. После этого безо всяких сожалений он покинул стены Академии окончательно и бесповоротно.
           Личная фронда Василия Верещагина состоялась примерно за полгода до знаменитого «Бунта 14-ти», который положил начало движению передвижников. Но он всегда был индивидуалистом, который никоим образом не соотносил свои действия с кем-либо еще. И поэтому он никогда не состоял ни в «Артели», ни в «Товариществе», хотя, как утверждали искусствоведы в советское время, «был идейно близок к передвижникам».
           Но Верещагин уже решил, что он будет делать дальше, и участие в каких-либо коллективных проектах в его планы не входило. Вместо этого Василий предпочел отправиться на Кавказ. Рекламу тамошним красотам сделал Лев Лагорио, известный пейзажист-маринист, также преподаватель Академии. С этой поездки и началась кочевая жизнь Василия Верещагина.
           Вообще, большинство художников проводят первые годы своей творческой жизни в поездках и путешествиях, они учатся, изучают работы старых мастеров других школ и стран, знакомятся с творчеством современников, ищут свой неповторимый стиль и свои собственные темы, а также и излюбленные места для работы. Одни на всю жизнь проникаются красотами Италии, другим хватает подмосковных лугов и перелесков, третьи ищут вдохновение и ответы на все свои самые животрепещущие жизненные вопросы в Палестине. Кто-то каждый год ездит на Волгу, а кому-то совершенно необходимы Кавказские горы. Но Василий Верещагин, начиная с той поездки на Кавказ, уже больше не задерживался на одном месте надолго. В 19 веке он, вероятно, был самым путешествующим среди всех русских художников. Что он искал, от чего бежал, к чему стремился, вероятно, и сам Верещагин не всегда мог толком объяснить даже самому себе.
           В действительности это была не самая первая его дальняя поездка. Еще учась в Академии он сопровождал своего преподавателя Бейдемана в Париж, когда того пригласили выполнить роспись на фронтоне строящейся во французской столице русской православной церкви. Помочь Бейдеману в его работе Верещагин не смог, поскольку заболел, но по музеям и выставкам он все-таки  немного походил. Возможно, именно тогда у него впервые появилась идея о том, чтобы бросить академию вместе с ее кондовым академизмом.
           На Кавказе Верещагин провел целый год, посещал горные деревни, жил в Моздоке и в Тифлисе. И очень много работал на натуре, писал чеченцев, армян и молокан, зарисовывал сценки из жизни местного населения. И в конечном итоге молодой художник пришел к выводу, что технической базы ему все-таки не хватает. Возвращаться в Академию он не собирался, ему хотелось бы поучиться в Европе. Но денег категорически не хватало.
           И тут случилось настоящее чудо. Умер дядя Василия, бездетный Алексей Васильевич, и его отец художника, который немного смягчился по отношению к выбору сына (нельзя же проклинать своего ребенка вечно), прислал ему его часть наследства – целую тысячу рублей. На эти деньги Верещагин и отправился в Париж. Там он несколько месяцев занимался в мастерской Жана Леона Жерома, академиста и ориенталиста, который сам пригласил Василия к себе, оценив прекрасный уровень его кавказских рисунков.
      Ученики Жерома составляли сплоченный коллектив, в который не торопились принимать новичков. Однако, дедовщина, царившая там, вероятно мало отличалась от того, что Василий уже пережил, участь в Морском кадетском корпусе. И он уже был не семилетним мальчиком, а хоть отставным, но офицером двадцати с лишним лет, а посему не стал принимать участие в глупых забавах начинающих французских художников.
Они обычно заставляли новичков выполнять нелепые поручения, мазали краской и только после этого принимали в свой круг на правах равного члена. Когда ученики попытались заставить Верещагина принести черного мыла на два су, он наотрез отказался. Это вызвало негодующие восклицания:
       «…- Господа! Это животное, этот прохвост русский не хочет идти за мылом.
     - На вертел, на вертел его!»
      Это означало, что новичка должны раздето догола и измазать с головы до ног синей краской.          
        Дальнейшее описал сам Верещагин:

     «,,,Я отступил к углу перед страшным криком и гиком, поднявшимся во всей мастерской, занял оборонительное положение, в котором меня нельзя было меня обойти, и опустил руку в карман, где лежал револьвер. Должно быть, хотя фигура моя была спокойная, что-нибудь неладное проглядывало в моей позе и взгляде, потому что несколько из передовых спросили меня:
      - Почему ты не хочешь идти?
      - Потому что не хочу.
      - У тебя дурной характер.
      - Может быть.
      - Тебя заставят!
      - Нет, не заставят…
      - Оставьте его, он злой…»
      В другой раз Василия попытались заставить что-нибудь спеть, и результат был примерно таким же. В отличие от трепетных французских художников, у него за плечами был значительный опыт противодействия злобным шуткам сотоварищей. Но наладить хорошие отношения с коллегами по мастерской все-таки было необходимо, и Василий вместе с еще одним соотечественником скинулись по тридцать франков, закупили провизию и выпивку (в основном, конечно, выпивку) и вместе со всеми остальными учениками Жерома отправились на пикник. Совместной пьянки хватило, чтобы русские и французы стали навек друзьями.
      В мастерской Жерома Верещагин начал серьезно заниматься масляной живописью, до этого он в основном использовал различные графические техники. Так что действительно от своего учителя Жерома и еще от его коллеги, А.Бида он получил прекрасную техническую подготовку, которая в дальнейшем и определила его художественный стиль, а также позволила работать не только в условиях удоюной художественной мастерской, но и в полевых условиях, на самой разнообразной и не всегда комфортной натуре.
     Пока Василий учился в Париже, его отец снова подбросил ему приличную сумму денег, и это позволило художнику весной 1865 года снова отправиться на Кавказ. Поездка превратилась в настоящее путешествие по маршруту Швейцария – Вена – Дунай - Черное море – Одесса – Керчь - Нагорный Карабах – Шуша.
     Между прочим, в Шуше, центре Нагорного Карабаха, он стал свидетелем местного праздника Мохаррем, который отмечали местные шииты-азербайджанцы. Праздник был посвящен памяти шиитских имамов, который приняли в свое время страдания и мученическую смерть. Вероятно, именно тогда Верещагин по-настоящему заинтересовался экзотическими обрядами жителей регионов радикально отдаленных от столицы Российской империи. А обряд, который исполняли фанатики-мусульмане, был весьма кровавым:
      «…Протяжные крики «Гуссейн! Гуссейн!» дали знать о приближении процессии, которая вскоре и показалась. Впереди тихо двигаются режущиеся: несколько сот человек идут в две шеренги, держась левою рукою один за другого; в правой у каждого по шашке,обращенной острием к лицу. Кожа на головах фанатиков иссечена этими шашками; кровь льется из ран буквально ручьями, так что лиц не видно под темно-красной коркой запекшейся на солнце крови; только белки глаз да ряды белых зубов выделяются на этих сплошных кровавых пятнах. Нельзя без боли смотреть на режущихся таким образом малолетних, идущих в общей шеренге в голове шествия. У каждого обвязана вокруг шеи белая накрахмаленная простыня; накрахмаленная она для того, чтобы пропускала кровь на платье, а крови на простынях довольно, лучше сказать, что они залиты ею сверху вниз. В середине между рядами режущихся идут главные герои дня, ищущие чести уподобиться своими страданиями самому Гуссейну, - полунагие фанатики, израненные воткнутыми в тело разными острыми предметами…»
          Верещагин дает на удивление точное и детальное описание того, что творилось на мусульманском празднике.  Складывается впечатление, что происходившее не ужасало его, а, скорее завораживало.
          
После этого путешествия художник снова ненадолго вернулся в Париж, а затем отправился в Россию, в новое имение своих родителей Любец на реке Шексне, которое досталось Верещагиным от того же покойного бездетного родственника. Между прочим, там Василий много писал местных бурлаков, предвосхитив таким образом, знаменитых «Бурлаков на Волге» Репина.

         После каникул в родительском доме, он еще раз побывал в Париже, завершив свое обучение у Жерома, и летом 1867 года вернулся в Петербург, где его ждало начало новой жизни и новых приключений.


Продолжение следует…
 
Tags: биографии, психология&психиатрия, художники
Subscribe

  • ИСТОРИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ О ВЕЛИКИХ

    Морис Равель за фортепиано 7 марта 1928 года в Нью- Йорке на вечере, организованном в честь его 53- летия . За ним слева направо:…

  • ИСТОРИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ О ВЕЛИКИХ

    Илья Гинцбург. Василий Верещагин за работой 1892 Василий Верещагин терпеть не мог сам быть в роли модели для портрета, но однажды…

  • ЦИТАТЫ...

    Черноморские пластуны Владимир Гиляровский во время русско-турецкой войны служил в подразделении пластунов-охотников, то есть…

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

  • 4 comments