БЕЗУМИЕ ВАСИЛИЯ ВЕРЕЩАГИНАЧасть 20.Снова и опять Россия
Более пяти лет, с 1896 по 1901 годы Василий Верещагин провел в постоянных разъездах по Европе и России. Конечно, это были не те дальние и экзотические путешествия, которые он так любил. Но это было необходимо. Европе он лично открывал каждую выставку, давал интервью журналистам и выступал с лекциями для публики. Ему было необходимо контролировать продажу билетов и посещаемость, печать каталога на разных языках и его продажи. Все это требовало времени и усилий.
Параллельно у него были дела и в России. Весной 1896 года, например, Верещагин
побывал в Севастополе. Судя по всему, там он встречался со своим бывшим однокашником по Морскому корпусу Михалковым, который служил на Черноморском флоте, и с его помощью готовил небольшую книгу, посвященную городу, его истории и боевым подвигам. Книга эта вышла в 1900 году под названием «О Севастополе».В конце мая того же года он уже в Нижнем Новгороде, участвует в открытии первой Всероссийской художественной и промышленной выставки. Известно, что там он познакомился с Максимом Горьким (вернее, Горький познакомился с ним).
После Нижнего в середине лета Верещагин сразу уехал со всей семьей в Крым, где поселился в Ялте и писал крымские пейзажи. Тогда же у него случилась и настоящая трагедия, - умерла его любимица, старшая дочь Лидочка:«В Крыму я и жил, понемногу работал, когда стряслась со мною большая, непоправимая беда, приведшая, между прочим сюда в самой середине лета: моя старшая девочка, острая, бойкая, заболела туберкулезом головного мозга [видимо, туберкулезный менингит] и умерла… Не подивитесь, когда меня увидите, что я опустился и поседел, как за несколько лет…» (между прочим, о смерти своей дочери от первого брака Клавдии, он вообще никогда не упоминал).
Через год, в июне 1897 Верещагин выезжал на Кавказ. Он некоторое время пребывал у подножия Казбека, жил
там в палатке и посещал древний монастырь. В то время он написал значительное количество этюдов, из которых самыми значительными были виды Эльбруса и Казбека.В конце ноября 1898 года выставка серии об Отечественной войне была показана в Москве, в стенах Строгановского училища. Художник добавил к ней два последних кавказских пейзажа с видами на Эльбрус и Казбек.
В январе 1899 года Верещагин снова представил ту же выставку с картинами в Петербурге, Постоянно переезжая из одного европейского города в другой, художник умудрился еще раз съездить на Кавказ, а также побывать еще и в Крыму. Почти два года выставку перевозили из одного российского города в другой, так что с работами Верещагина познакомились в Риге,
Таллинне, Вильно (Вильнюсе) и Хельсинки, в Одессе и Харькове, а также и в некоторых других городах.О выставке в Вильно ее распорядитель, друг Верещагина, военный юрист и писатель А.В.Жиркевич писал:
«…выставка охотно посещалась лицами всех классов населения, всех вероисповеданий… На ней часто встречал я представителей аристократии (русской и польской), лиц духовного звания (православных и католиков), ремесленников, низших чинов, даже бедных евреев…
…Но честь и слава той стране,… которая в век всеобщего увлечения милитаризмом, всеобщего безверия, отсутствия возвышенных идеалов дала миру художника, подобного Верещагину, - честного верующего горячего проповедника правды и любви, стране, которая считая художника за лучшего из своих сынов, с гордостью произносит его имя.»
Верещагин очень хотел, чтобы несколько его картин из серии о 1812 годе, которых он считал самыми удачными, были приобретены для Русского музея (тогда – Музей русского искусства). Однако куратор музея, он же вице-президент Академии художеств граф И.И.Толстой заявил, что им будет достаточно и одной маленькой работы. Судя по всему, в официальных художественных
кругах, несмотря на то, что на престол уже взошел следующий император, продолжали придерживаться курса, заданного еще Александром IIи Александром III, который, как мы помним, невзлюбили творчество художника (и его самого) еще со времен его первой Туркестанской выставки. На это Верещагин вполне логично обиделся и заявил:«Музей попробует обойтись без меня. Как и я, наверное, попытаюсь обойтись без него!»
Однако, времена все-таки изменились. Николай II посетил верещагинскую выставку в Петербурге, после чего согласился купить все двадцать картин серии, которые художник уже закончил. Верещагину предложили за все 100000 рублей, он счел сумму смехотворной, но поскольку новых предложений не предполагалось, и к тому же так все-таки существовала гарантия, что все работы останутся в России, художник согласился. Устраивать очередной аукцион, который принес бы ему существенно бóльшую сумму, Верещагин не захотел.
Впрочем, финансовая ситуация в семье Верещагина в очередной раз была критической, и пока не подвернулось предложение от Двора, Василий даже думал заложить свою московскую усадьбу.Ободренный относительно теплым приемом императора, Верещагин надеялся, получить официальный правительственный заказ на последующие картины серии об Отечественной войне. Художник и сам понимал, что цикл не закончен, и многие упреки критиков в односторонней трактовке исторических событий вполне обоснованы. Но работать наудачу, не имея гарантий продажи картин, Верещагин больше не хотел. Переписка с военным министром А.Н.Куропаткиным и министром Двора В.Б.Фредриксоном длилась четыре года до самой смерти художника, но не принесла никаких результатов.
Николай II помимо серии об Отечественной войне с гораздо большим
удовольствием приобрел коллекцию русских древностей и произведений народных мастеров, собранных Верещагиным во время поездки на Русский Север.Несмотря на неоднозначное отношение к творчеству Верещагина в художественных кругах, у широкой публики картины художника пользовались такой бешеной популярностью, что на рынке произведений искусства начали появляться подделки «под Верещагина», а также различные древности и диковинки якобы происходящие из его коллекций. Василий был так возмущен, что даже написал об этом статью в газету.
После поездки на Черноморском побережье Верещагину более всего понравились окрестности Сухуми с их пышной субтропической растительностью. В теплом и мягком климате у Василия улучшалось состояние здоровья (его по-прежнему периодически мучали боли в раненой ноге и приступы малярийной лихорадки), к тому же ему нравились гостеприимные абхазцы.Так что после недолгих размышлений он приобрел два участка вблизи Сухуми в направлении Ново-Афонского монастыря. Один прежде принадлежал местному армянскому священнику, второй был собственностью абхазского князя Александра Шервашидзе-Чачба. В получившимся небольшом поместье помимо летнего дома и мастерской были фруктовые деревья и роща,
к тому же художнику принадлежала и часть морского берега.Дом в сухумском имении годился только для летнего пребывания (там было всего три комнаты, весьма скудно обставленных, кухня и крытая терраса), но с момента его приобретения семья художника каждое лето проводила именно там. А сам Верещагин, разумеется, не мог усидеть на одном месте. На следующий год после приобретения своей южной дачи, он в очередной раз отправился в Севастополь, а затем отплыл на рейсовом пароходе в Новороссийск.
И опять он ввязался в очередное приключение. На море разыгрался шторм, затруднивший движение. Кочегары не рассчитали запасов угля, топливо оказалось на исходе и машина начала глохнуть. Когда об этом доложили капитану, тот растерялся, испугался и самоустранился от управления судном. Пароход потерял управление, и его понесло на скалы. Когда катастрофа казалась неизбежной, Василий Васильевич Верещагин взошел на капитанской мостик и начал уверенно отдавать команды (хорошо все-таки его учили в Морском корпусе, ничего не забыл). По его приказу матросы и самые крепкие из пассажиров начали рубить мачты и выламывать другие деревянные части корабля и бросать их в топку. Когда кончилось и это, в топку полетел личный багаж пассажиров, и даже картины самого художника (по другой версии, все же не сами картины, а подрамники). Но в итоге пары удалось поднять, но пароход сильно отклонился от курса и Верещагин был вынужден вести его в турецкий порт Синоп. Зато и само судно, и его пассажиры и команда были спасены. В Синопе Верещагина торжественно принял русский консул, а сам художник попросил лишь отправить телеграмму жене, чтобы та не волновалась.
В 1900 году верещагинская выставка добралась до одной из самых отдаленных европейских столиц, норвежской Христиании. В этом году предполагалось первой в истории присуждение Нобелевской премии мира («За выдающиеся усилия в дел борьбы за братство народов, упразднение или сокращение постоянных армий, а также за создание и упрочение конгрессов мира»). Когда Верещагин приехал на открытие выставки, местная пресса откровенно называла его в числе претендентов на эту премию. Европейская общественность действительно выдвинула художника на соискание премии за
антивоенный пафос его картин, и он вполне положительно к этому отнесся (еще бы!)Однако Нобелевскую премию ему не дали. В том году ее получили создатель "Международного комитета Красного Креста" швейцарец Анри Дюнан и французский экономист Фредерик Пасси, «Международной Лиги мира».
Впрочем. Василий Верещагина и без Нобелевки ждали новые путешествия и приключения…
Продолжение следует...
