Когда адмирал Чичагов, одержавший несколько побед над шведским флотом, прибыл в Петербург, Екатерина II пожелала принять его, хотя ее предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Однако государыня осталась при своем желании, и когда на следующее утро Чичагов явился во дворец, она приняла его в своем кабинете, усадила напротив себя и вежливо сказала, что готова слушать.Адмирал, не привыкнув говорить в присутствии императрицы, поначалу робел, но затем все больше оживлялся и, наконец, вошел в такую восторженность, что кричал, махал рукам и горячился, словно при разговоре с равным себе. Описывая, как он обратил в бегство неприятельский флот, Чичагов забылся и употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа:
- Я их…! Я их…! – вскричал адмирал, но потом опомнился, в ужасе вскочил с кресла и повалился на колени перед императрицей. – Виноват, матушка, Ваше императорское Величество…
- Ничего, - кротко сказала императрица, - ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею…