ЖЕНЩИНЫ В ИСТОРИИ И ИСКУССТВЕ

       Впрочем, в течение некоторого времени после разрыва Камиллы и Родена, окружающим казалось, что ее жизнь начала более-менее налаживаться. В 1893 году она в составе делегации французских художниц побывала на Всемирной выставке в Чикаго, где были показаны несколько ее работ. Примерно тогда же она пытается радикально изменить свой художественный стиль, отбросив влияние Родена. Вместо масштабных монументальных работ она обращается к мелкой пластике, работает даже с ониксом, а также делает серию, вдохновленную повседневной жизнью и японским искусством, которую она сама называет «Зарисовки с натуры».

       В 1897 году Камилле даже удалось в некотором смысле решить свои материальные проблемы, поскольку она обзавелась постоянной меценаткой в лице графини Артюр де Мегре. Графиня заказала Камилле несколько произведений, в том числе ее собственный портрет, бюст ее сына Кристиана и мраморную копию «Персея и Горгоны».

       Камилла сняла новую мастерскую в отеле де Жассо на набережной де Бурбон острова Сен-Луи, где живет и работает в одиночестве. Иногда ей по-прежнему помогает Роден, сводя с полезными людьми и даже оплачивая аренду ее мастерской. Но у Камиллы появляется и собственный агент, Эжен Бло. Ее страстным поклонником становится литератор и художественный критик Октав Мирбо, который пишет о ней восторженные статьи в прессе.

       Единственное, чего так и не смогли добиться друзья Камиллы для нее, так это государственного заказа, который помог бы ей окончательно встать на ноги и закрепить свой статус женщины-скульптора. Именно государственные заказы вывели из нищеты самого Родена, ведь у него были времена, когда единственным источником его доходов была плата, которую получала за поденную работу Роза Бёре.

       Камилла сама была убеждена, что все ее беды происходят от того, что она – женщина. Мужчинам не возбранялось вести богемную жизнь и иметь свободные отношения, но для женщины в то время это казалось невозможным. Ее подруга Джесси Липскомб, например, занималась скульптурой ровно до того момента, пока не вышла замуж. Несмотря на всю широту взглядов ее мужа, который, например, не возражал против того, чтобы у них иногда гостила Камилла, Джесси не стала искушать судьбу, и полностью погрузилась в быт и воспитание четверых детей.

       А Камилла хотела быть свободной, лепить обнаженную натуру, как мужскую, так и женскую, выставляться, путешествовать, и, черт возьми, любить своего Огюста. Интересно, что в том, что касается личной жизни и творчества, она была невероятно прогрессивна, то в отношении политики, она оказалась жутким консерватором. Она была ярой противницей республиканских идей и убеждённым антидрейфусаром.

Но несмотря на то, что она вроде бы жила нормальной жизнью, время от времени у нее случались и срывы. С большим трудом ей удалось сохранить спокойствие при известии о том, что в 1898 году Роден все-таки взял в свою мастерскую новую ученицу, Софи Постольску, которая, разумеется, тут же стала его любовницей. Софи была всего на четыре года ее младше, и тридцатилетняя Камилла ощутила себя ненужной старухой.

       Но эту обиду она как-то пережила, а вот известие о том, что Огюст вернулся к своей верной Розе Бёре, повергло ее в настоящий шок. А еще у нее появилась зависть. Пока она существует на подачки друзей и редкие доходы от заказов, он покупает роскошную виллу в Медоне, и вообще купается в богатстве и всеобщем обожании.

       Внешняя видимость нормальной жизни  постепенно дает одну трещину за другой, и Камилла, кажется, этого не замечает. Время от времени она бросает все дела, уезжает в Медон и часами стоит у ворот виллы Родена. Вероятно, она и сама не понимает, зачем ей это надо, любит ли она его по прежнему, или же ненавидит.

       Биографы пишут, что уже с 1905 года у Камиллы Клодель начали проявляться глубокие психические проблемы, навязчивые идеи и параноидальные идеи. Именно тогда она рассорилась со своей покровительницей графиней Артюр де Мегре, причем исключительно из-за собственной несдержанности. В ее жизни появился алкоголь и, вероятно, наркотики.

       Постепенно она приходит к убеждению, что это именно Роден является причиной всех ее жизненных неудач. С этого времени у нее как будто истощается вдохновение, она изо всех сил пытается лепить и полировать мрамор, но это уже не воплощение новых идей, а повторение старых работ. Она даже отказывается участвовать в выставках, если там выставляется Роден.

       Камилла больше не принимает никого в своей квартире-мастерской в Отеле Жассо, и становится настоящей отшельницей:

       «…Мой дом превращается в крепость: цепи, оборонительные сооружения, волчьи ловушки за всеми дверями свидетельствуют о моей слабой уверенности в человечестве…».

       С того времени она уже обитает в странном сумрачном мире, полном призраков и вымышленных врагов, «монашка превращается в затворницу, а затворница – в дикарку». Теперь она спит, подложив под руку утыканную гвоздями ручку от швабры, пребывая в полной убеждённости, что Роден нанял двух натурщиков-итальянцев, который вот-вот влезут к ней через окно и украдут все ее скульптуры:

       «Всякий раз, как я пускаю в обращение новую модель, на ней накручивают миллионы – литейщики, форматоры, художники и торговцы, а мне... нуль. В прошлом году мой сосед господин Пикар (приятель Родена) проник ко мне, подделав ключ, у стены стояла моя женщина в желтом. После чего он сделал несколько женщин в желтом в человеческий рост, в точности похожих на мою, и выставил их... с тех пор они все делают женщин в желтом, а когда я захочу выставить свою, они объединятся и добьются запрета... Другой раз служанка дала мне в кофе наркотик, от которого я проспала беспробудно двенадцать часов. Тем временем эта женщина пробралась в мою туалетную и взяла «Женщину с крестом». Результат – три «Женщины с крестом»... ».

       В 1909 году Поль Клодель, навестивший сестру в ее мастерской, записал в своем дневнике: «В Париже, Камилла обезумела. Бумага со стен сорвана в клочья, одно сломанное и порванное кресло, ужасная грязь. Она, огромная и с грязным лицом, непрестанно говорит однообразным и металлическим голосом…»

       В 1910 году мастерскую Камиллы Клодель затопило во время катастрофического парижского наводнения, что, естественно, добавило ей переживаний. И похоже, что после этого она окончательно уверовала в заговор, который организовал против нее Огюст Роден.

       В 1912 году Камилла разбила все свои работы. Она сама писала, что «сломала все свои гипсовые модели и сожгла все, что могла, чтобы отомстить своим «врагам»…»

       В общем, назревало что-то ужасное.