Часть 6. Девочка в синем кресле. 1878
Мэри Кэссетт. Девочка в синем кресле. 1878
Наверное, у каждого более-менее значительного художника бывает такое произведение, которое знаменует собой и начало нового этапа в его творческой биографии и, одновременно, становится важной вехой для всего общемирового (или по крайней мере общеевропейского) художественного процесса. Для Мэри Кэссетт такой картиной стала «Девочка в синем кресле», которую она написала в 1878 году.
Маленькую модель привел в мастерскую художницы Эдгар Дега. Наверное, мы уже никогда не узнаем ее имени. Из письма самой Мэри известно лишь, что это была девочка из семьи каких-то его друзей. К сожалению, в отличие, скажем, от Сесили Александер, которую примерно в те же годы писал Джеймс Уистлер, героиня портрета Мэри Кэссетт не оставила воспоминаний.
Мэри начала работу над «Девочкой в синем кресле» в начале 1878 года, сразу же после того, как Дега предложил ей присоединиться к импрессионистам и выставить свои произведения вместе с ними, на следующей выставке, которую они предполагали провести в 1878 году. Затем из-за того, что в Париже проводили Всемирную выставку, импрессионисты перенесли свой вернисаж на следующий год. Весной 1879 года Кэссетт представила для этой выставки около десяти картин, пастелей и акварелей, список которых, к сожалению, не сохранился. Однако, скорее всего «Девочка в синем кресле» была в их числе.
Но еще раньше, в 1878-м, Мэри представила эту картину и еще одну, которую сейчас невозможно идентифицировать, для Художественной галереи американского павильона на Всемирной выставки. К ее сильному раздражению, «Девочку» отклонили, хотя вторую работу, название которой нам неизвестно, приняли.
В 1903 году Мэри писала об этом Амбруазу Воллару:
«…Это был портрет знакомой месье Дега. Я сделала ребенка в кресле, и он <Дега> нашел, что это хорошо, и посоветовал мне фон, и даже сам работал над ним… Я послала портрет в американскую секцию большой экспозиции [1878 года], а они отказались … Я была в ярости, тем более что он <Дега> сам над этим работал. В то время такой стиль был в новинку, а жюри состояло из трех человек, из которых один был фармацевтом!..»
Интересно, что, когда не так давно в Национальной галерее искусств Вашингтона провели реставрацию «Девочки в синем кресле» и исследовали картину в инфракрасном излучении, выяснилось, что ярко-бирюзовый фон портрета действительно написан не Кэссетт, а Дега, что подтвердило слова Мэри.
Кстати, и собачку, которая лежит на втором кресле, тоже подарил Мэри Эдгар Дега. Это брюссельский грифон, которого художница видела во время поездки в Антверпен в 1873 году. Очевидно, она как-то обмолвилась в разговоре, что ей очень понравилась эта порода, и Дега приобрел для нее щенка у коллеги-импрессиониста Людовика-Наполеона Лепика, страстного собачника, который занимался разведением таких грифонов. Мэри была очень привязана к своей собачке.
Ещё во второй половине XIX века детей в европейском искусстве принято изображать скорее, как маленьких ангелочков, нежели как самостоятельных личностей, с уже сложившимся характером, собственным мнением и чувствами. Кэссетт, в принципе, тоже не была здесь исключением, достаточно взглянуть на ее более ранние детские портреты. Но в этой работе она, следуя одному из принципов импрессионизма об «искренности в искусстве» смело ломает этот стереотип.
Ее героине откровенно скучно сидеть в кресле, она почти сползла с него. Кэссетт изображает девочку совершенно правдиво, точно передавая скучающие выражение её лица и недовольно надутые губки. Сама художница всегда говорила, что очень любит писать детей, потому что они всегда органичны и естественны. Но на лице девочки читается более сложное сплетение чувств и эмоций. Конечно, она встала и скучает, но в то же время явно горда тем, что с нее, как со взрослой, пишут портрет. Возможно только это осознание собственной значительности и удерживает юную модель в кресле.
Между прочим, девочка одета по самой последней детской моде того времени: ее короткое белое платьице оттелано целым каскадом пышных кружев и подпоясано ярким цветным клетчатым кушаком. Из такой же ткани сделан и бант, которым перевязаны ее кудрявые темно-каштановые волосы, и носочки. Также на юной модели черные туфельки с блестящими пряжками.
Контраст с откровенно непоседливым ребенком составляет мирно спящая собачка, тот самый брюссельский грифон Мэри Кэссетт.
Цветочный узор на обивки кресел написан широкими быстрыми мазками не типичными для творческой манеры Кэссетт, что опять-таки указывает на Дега как на соавтора. Кричащую синеву мебельной обивки слегка смягчает тусклый серый свет, проникающий в окно за спинкой кресла, в котором сидит героиня.
Искусствоведы называют «Девочку в синем кресле» «одним из самых радикальных образов детства того времени». В ней даже иногда видят символическое изображение того раздражения, утомления и даже ужаса, которые испытывает ребенок, скованный правилами и условностями мира взрослых.
Альфред Клюзенаар. Портрет сына Андре. 1878
Любопытно, что почти одновременно с Кэссетт детский портрет с ребенком в аналогичной позе написал бельгийский художник Альфреда Клюзенаара. И его «Портрет сына Андре» был благополучно принят комиссией для показа в Бельгийском павильоне Всемирной выставки 1878 года, что сильно задело и обидело Мэри. Впрочем, портрет Клюзенаара был вполне традиционен в трактовке образа ребенка, тогда как героиня Кэссетт представлена как девочка, которая утверждает собственную независимость, что, конечно, было более сложно и тонко с психологической точки зрения.
Продолжение следует…